Рассказ о том, как Симка с мертвыми дружил

Мне тогда 16 лет было. Была у меня одноклассница одна, а по совместительству, и подружка, её Леной тоже звали. Она с мальчиком дружила, Серафимом, Симкой. Пацаненок был хорошим, но балованным жутко. А баловала его бабушка, она же и единственный в мире Симкин родственник. Парнишка остался сиротой рано, и бабушка ни за что не согласилась его в детский дом отдавать. Она в свое время занималась партийной деятельностью, характер был бойкий у старушки, этакий мужик в юбке, и до конца своих дней она не сдавала свою позицию. А в Симке она просто души не чаяла. У него было всё, что только можно было пожелать в то время 18-летнему пацану. И даже когда Лидия Семеновна заболела, до последних дней продолжала заботиться и поддерживать любимого внука, и так ей было жалко его одного оставлять, что практически постоянно приходя к ним в дом, мы слышали одно и то же: «Симка, я тебя с собой заберу». Даже шутили одно время, мол, Сим, не боишься, отравит чем–нибудь, чтоб уж наверняка. Он отшучивался.
Спустя полгода болезни, Лидии Семеновны не стало. Симка был безутешен. Он очень переживал уход единственного близкого родственника. Мы с Ленкой, как могли, поддерживали его. Надо сказать, что получалось у нас с ней это из рук вон плохо. Сима стал замкнутым, молчаливым, будто носил в себе и постоянно обдумывал какую-то идею. Решили пока не трогать его. Надо было дать парню время прийти в себя.
Через три дня после печальных событий мы с Ленкой решили вечером пойти в кафе. Только расположились за столиком, как ей на, тогда ещё модный, пейджер приходит сообщение от Симки: «Скинь адрес, я сейчас приеду».
На нем лица не было. Не успев сесть за столик, он залпом выпил бокал Ленкиного вина и заговорил: «Я знаю, я сейчас буду похож на психа, но мне не до шуток. Меня сейчас дома ждет моя бабушка. Я расскажу, а вы уже думайте, куда вам меня везти, но домой я больше ни на шаг. Все началось в первую же ночь после похорон. Я долго не мог уснуть, все ходил из угла в угол, потом выпил, меня сморило. Проснулся в четыре утра от дикого лая Цезаря». (Цезарь – собака Симы – огромный, мне по пояс, черно–рыжий боксер, смесь кого-то с кем-то, я не помню уже, но смесь эта была адской, это животное боялись все, Симка порой сам с ним не справлялся - прим. авт.) «Лай был жутким, переходил в вой, я аж подпрыгнул в кровати. Кричу ему - Цезарь, фу! – и, сквозь визг, отчетливо слышу голос бабушки: «Сима, отзови собаку». Мне так страшно никогда в жизни не было. Сердце просто выпрыгивало из груди, я кричал Цезарю, чтоб он перестал рычать, собака за дверью просто бесновалась. А через мгновение пес внезапно успокоился и затих. Но из комнаты я решился выйти только, когда уже рассвело. Сон как рукой сняло, до утра я просто сидел в кровати и курил. Выйдя в зал утром, я охренел. Пес перевернул все, что можно было, и все, что нельзя. Шторы валялись на полу, видимо, прыгал на них и сорвал, кресла были расшвырены, оторвана дверь у шкафа. А в довершение картины перед дверью лежала большая куча экскрементов. Сам Цезарь спал в щели между диваном и стеной, как он туда умудрился залезть, я не понимаю. Дверь в комнату бабушки был открыта, хотя я сам закрывал её вечером. Собака не могла открыть её, вы ж знаете, все двери у меня наружу открываются. Полдня потратил на уборку, обдумывая произошедшее. При свете дня, события ночи мне казались просто нереальными, а голос бабули - приснившимся сном. Вечером взял собаку и пошел в гараж. Цезарь вел себя ровно, но наотрез отказался возвращаться домой. Сорвался с поводка, еле поймал его. На этаж пер волоком, а он кусался и вырывался. А как только зашли домой, ломанулся в ту же щель и ни в какую оттуда. Я уже с ужасом ждал наступления ночи. Свет не выключал нигде, а комнату запер на ключ. Эта ночь прошла так же бурно. Бабуля звала с собой, трясла дверную ручку, а пес так же бесновался. Полдня я провел за бутылкой водки, после обеда меня сморило, и проснулся я, когда уже стемнело. И вот тогда мне в голову пришла шальная мысль. Цезаря я отвел в гараж и запер там. Вооружившись крестами, иконами и старой библией, все, что собрал в доме, я устроил в зале что-то в виде гнезда и сел в нем, ожидая прихода любимой бабушки. Правда, че хотел этим показать, сам не пойму. Мне казалось, что она придет, сядет рядом, я ей скажу, чтоб она меня больше не пугала, и она все поймет и уйдет, не, ну родная бабушка ведь! Она таки не заставила себя долго ждать. Ровно в половине второго ночи дверь в ее комнату открылась, и сама она появилась на пороге в привычном, ее любимом цветастом халате и с чашкой в руке. Окинув меня недобрым взглядом, она молчком проследовала на кухню. Лишь внезапно остановилась у дверей, обернулась и спросила меня: «Сим, а что ты тут делаешь, спать почему не идешь? Опять в стрелялки играешь свои? Завтра в техникум не встанешь». И, как ни в чем не бывало, пошла в кухню. Сказать, что я малость ох...ел, ниче не сказать. Будто бы и не умирала совсем. Все, как обычно при ее жизни было. Вот воду открыла, вот чайник на плиту поставила. Я аж разозлился. Вылез из своего «гнезда» и в кухню. Вышел в коридор – а свет в кухне выключен. Я зажег его, прошел – никого. Раковина сухая, чайник холодный. И вот тут я по-настоящему испугался. Наспех натянул ботинки и куртку и бегом в гараж. То, что я там увидел, привело меня в еще один неописуемый ужас. Все стены гаража были разодраны когтями. Впечатление было, будто Цез прыгал до потолка, машина вся изгажена, на полу кучами дерьмо, все свалено. До утра я убирался. Сейчас вечер, скоро ночь. Домой я не пойду. Хотите, поедем в гараж, сами посмотрите?!»

Мы вызвали такси и вышли из кафе. В гараже нас ждал Цезарь. Вот скажу честно: туда даже страшно было зайти. Пока Симка успокаивал скулящего пса, мы с Ленкой сидели в его машине и курили. Зрелище было потрясающим. Следы размытой корявыми Симкиными руками штукатурки были везде, даже сверху на железных воротах. Впечатление было такое, будто собаку кто-то подкидывал вверх, и пес сползал по стене, цепляясь за нее когтями. Борозды вверху были повсюду. Местами они доходили до потолка. Симка, оторвавшись от собаки, глянул на нас, ехидно улыбнулся и предложил нескучно провести время втроем. В его квартире. Мы послали его на х...й.
Эту ночь мы провели в гараже все вчетвером, теряясь в догадках и поочередно гладив спящего сном праведника бедного Цезаря.

Наутро пошла я к бабульке своей и обрисовала в двух словах… ой, да какой там! Красочно расписала все то, что творилось в эти ночи в квартире у Симки. На мой робкий вопрос про церковь и квартиру посвятить, бабушка только рассмеялась и рассказала мне вот что. Оказывается, когда умирает человек, остается после него некая энергия, мы это душой зовем, и энергия эта продолжает жить такой же жизнью, какой жила прежде. Делать те же вещи изо дня в день, какие делала. Но в какой-то момент эта энергия осознает, что что-то не так. Что на неё не обращают внимания, не разговаривают с ней, не замечают. И тогда она начинает баловаться, чтобы привлечь внимание к себе. Так вот энергии этой надо время, чтобы прийти в себя и осознать, что она уже не человек, а нечто другое. Нематериальное. Охотиться на это чудо с попами и свечками – только ее смешить. Со временем она сама станет слабее и постепенно исчезнет, хотя бывает такое, что остается на долгие годы, будто ждет чего-то, ну, или кого-то.. (От вам и цыганка - ноль классов образования.) – А другу твоему, - говорит, - совет один дать могу. Пусть домой вечером придет, скатерть на столе расстелит, соберет покушать на двоих и поговорит с ней. Расскажет, как любил, как скучает, как плохо, что она померла, но страшно ему. Попросит не уходить, но находиться рядом очень тихо, не пугать, а он за это обещает не забывать ее, и разговаривать с ней периодически, иными словами – поддерживать эту энергию.

В заключении истории могу сказать вот что: то, что бабуля моя мне понаговорила, я Симке слово в слово передала. Сделал он все, как она велела. Уж к какому консенсусу они там с бабушкой Лидией Семеновной пришли, я не знаю, знаю только, что собрал Симка на следующий день свои вещи и переехал вместе с собакой жить к Ленке под охи и ахи Ленкиной мамы. Правда, ненадолго. Через месяц вернулись к Симке домой они уже втроем. А вскоре поженились. Двое деток уже у них сейчас. И до сих пор в той квартире так и живут. Бабушка не беспокоит, но Ленка говорит, что там она до сих пор. Нет-нет, да сквозняком повеет, будто прошел кто мимо, или свалится с полки какая-нибудь чашка, какую Ленка неправильно поставила – бабушка-то Симкина при жизни партийным деятелем была, привыкла, чтоб по ее все было.

А бабушка серьезный канал оставила после ухода, заякорилась так сказать