«Летом 1985 года меня отправили в командировку в Ялту реконструировать дом – музей композитора А.А. Спендиарова. Не знаю, сохранился ли он сейчас, но раньше он находился на самом побережье.


Приехал я в Симферополь, сел на троллейбус и к вечеру был в Ялте. Помню, солнце уже садилось за горы. Темнело. В городском управлении по культуре и туризму, куда я был прикомандирован, мне дали машину для поездки в кемпинг «Поляна сказок» - там предстояло мне жить.


Машина была старая, «ГАЗ – 24». Шофер оказался словоохотливым, все рассказывал о прелестях курортной жизни, говорил, что я должен весело провести время командировки. Дорога проходила по горному серпантину. Где-то на середине пути у машины стал греться двигатель, выкипела вода в радиаторе. Шофер остановил машину, взял ведро и пошел к какому-то ручейку, стекающей с горы. Я остался в машине. Открыл окно и наслаждался крымским пейзажем. Душа ликовала В то время машин было мало, дорога пустынна.


Вдруг в метрах в пятидесяти от машины показалась моя мама. Она махала рукой, звала меня к себе. Я удивился – ее здесь быть никак не могло. Сутки назад, приехав в Симферополь, я позвонил ей домой, отчитался о прибытии. Но мама звала меня все сильней, все настойчивей, хотя сама не подходила. Недоумевая, я вышел из машины и пошел к ней. Пройдя метров тридцать, я услышал за спиной скрип тормозов и сильный удар. Обернулся и остолбенел от ужаса: рейсовый автобус сбил наш «газик», и он рухнул на дно ущелья.


На моего шофера, прибежавшего на шум, было жалко смотреть. А у меня, от сознания того, что я мог бы находиться в салоне, мурашки побежали по спине. Я посмотрел туда, где стояла моя мама. Там никого не было.»

Невероятное спасение

У моего отца, сторожа на колхозной пасеке, было ружье, и он давал мне с ним поохотиться. Поэтому немало времени я проводил в лесу и частенько уходил с казенным ружьишком на несколько дней. Никто из родных особенно не интересовался, куда и насколько я ушел.

Однажды я пришел к заброшенному колодцу на месте покинутого людьми хуторка. Было жарко, и очень хотелось пить. Ни котелка, ни иной посудины у меня с собой не было, и я мыкался у подгнившего сруба, пытаясь набрать хоть пригоршню воды. Вдруг земля подо мной ухнула, и я оказался в колодце.

Воды было по горло. Дно торфянистое, и долго стоять на нем было нельзя. После отчаянных попыток выбраться по осклизлым, замшелым бревнам колодца я стал звать на помощь. Просвет сруба был совсем недалеко, в полутора-двух метрах, но подобраться к нему не было никакой возможности. От холода у меня вскоре пропал голос, и я мог только стоять и смотреть вверх. Иногда вновь пытался цепляться за полусгнившие бревна, но быстро понял, что меня может попросту завалить. Так прошло двое суток и шли уже третьи с того часа, как я попал в этот капкан. Я не спал, потому что ноги засасывало, и надо было все время держаться на плаву.

Я готов был уже, может, и умереть, но все же на что-то надеялся и терпел…

Вдруг в колодец рядом со мной сверху упал здоровенный толстый сук от тополя, едва меня не поранив. Сил хватило лишь на то, чтобы выбраться по суку до края сруба. Потом я долго лежал в забытьи. Ружье валялось рядом с колодцем, его никто не тронул. Стояла тишина, ветра не было, и не было ни одного дерева ближе пятнадцати метров в округе. Я специально обошел поляну, присматриваясь, откуда могла бы сорваться ветка. Не было такого дерева! Тогда я даже не заснул, хотя спать безумно хотелось, а сразу пошел домой. Оказывается, меня там вообще не хватились, зная, что я мог пропадать в лесу по неделе.

Кто мне помог в той отчаянной ситуации — я так до сего времени и не понял. Но получается — надо терпеть и надеяться на лучшее до самого последнего конца…