Притча от Лукавого…

И пришёл человек к Лукавому и спросил: «Кто ты? Сатана ли ты,
обманывающий меня всегда и соблазняющий душу мою и разум, стремящийся
ввергнуть меня в пучину греха, а затем в геенну ада огненную, жаждущий
лишь падения моей души себе в радость и удовольствие?
Враг
ли ты Предвечного, стремящийся разрушить планы его и подкопать устои
веры его всердце моём? Или ты светоносный Люцифер — первый среди ангелов
господних, несущий мне разум и освобождение?»

И, как обычно, улыбнулся тут Лукавый, а человек вздрогнул.

И сказал Лукавый: — Как всегда мышление твоё дуально, человек. Ибо
привык ты думать в терминах или-или. Или то, или другое, и не можешь
представить себе, что вещи могут быть одновременно и плохими и хорошими,
и верными и неверными, и высокими и низкими, и добрыми и дурными. Ибо
всё в мире относительно, как я тебе уже говорил.
Один из ликов моих — лик разрушителя, но не души твоей или разума
разрушитель, а лишь иллюзий твоих. Ибо полон ты иллюзиями и мнениями обо
всём на свете: и о том, что видел или слышал, и даже о том, что не
видом не видывал и слыхом не слыхивал. Обо всём ты судишь: и о себе, и о
мире, и обо мне, и о Господе нашем.

Но поскольку слеп ты, и глух, и не разумен, то и суждения твои
мельче, чем прошлогодняя лужа в пустыне. Ибо иллюзии твои застилают
глаза твои и затыкают уши, и сердце твоё спеленали. И из-за них ты
смотришь, но не видишь, и слушаешь, но не слышишь, и сердце твоё не
обрезано.

И поэтому чтобы научить тебя видеть, и слышать, и жить в
сердце своём, должно разбить вначале иллюзии эти. И сам ты не можешь
разбить их, как не можешь ты поднять себя в воздух за волосы.
И чтобы разбить их нужно тебе молить о помощи от того, кто видит тебя
и знает, где иллюзии твои, а где тело твоё живое. Но ты этого не
знаешь. И поэтому, когда мельчайшая из твоих иллюзии разрушается, то
кричишь ты, будто ногу твою отсекли.

Ибо и это одна из иллюзий твоих, что была то нога твоя. И поэтому
страшишься ты меня пуще огня и имена мне придумываешь страшные и сказки
обо мне, детей пугающие, сочиняешь. И всё это от невыносимости той боли,
когда иллюзии ты свои теряешь....

Ибо если читал ты притчу Платона о пещере, то, как после целой жизни в
пещере мрачной с тенями на стенах, на свет солнечный выйти для глаз
твоих больно будет. Также и после жизни с иллюзиями на глазах, ушЏ зависит — как много ты стерпеть захочешь
и сможешь и сколько нового знания от меня попросишь. И, как говорил я,
за мной же дело не станет! И если думаешь ты, что работа моя
врачевателем легка, то и это ещё одна иллюзия твоя.

И вздохнул Лукавый тяжело и захотел улыбнуться, но не смог, и заметил
человек слёзы в глазах Лукавого, и задрожал человек и зашлось сердце
его. И отвернулся Лукавый, и оттёр слёзы свои, и продолжил: «Можешь
спросить ты, почему я делаю то, что делаю, и имя ношу своё, тобой
данное».
И прошептал человек губами онемевшими: «Почему?»И сказал Лукавый: — Не
думаешь ли ты, что и я, всегда, с дней первых сотворения мира был таким
же, как сейчас?

И это иллюзия, — улыбнулся он и продолжил. — Раньше, давным-давно, и я жил подобно тебе:
слепым, глухим и с сердцем необрезанным. Но и ко мне пришёл Некто,
которого ты Господом сегодня величаешь, и сказал мне то, что я тебе
открыл сегодня, и спросил меня, что выбираю я: жить, как раньше жил я,
без страдания, но и без радости; не видящим, но и без вида всего
хорошего и ужасного, что в мире есть; глухим, но и без музыки небесной
гармонии, душу сотрясающей; или выбираю я жизнь, полную радости и
страдания, силы и ответственности, мудрости и боли, жизни и смерти.

И выбрал я жизнь, полную жизни, наполненную чудесами и радостью,
жизнь, пусть и не безграничную (все мы смертны, даже и я смертен, один
лишь Господь наш вне времени) и полную знания себя, места своего в мире,
всей иерархии небесной, величия Господа нашего и даже дня смерти моей.

И сказал Господь: «Знай же, открылись сейчас глаза твои и ты истинно
знаешь, что есть правда и ложь, добро и зло, жизнь и смерть.
И не сможешь ты закрыть глаза свои или забыть то, что дано тебе было, до самой смерти твоей.

И, кроме того, будешь ты особо страдать страданием тяжким, когда увидишь ты человека, тебе подобного,
прозябающего во сне, темноте, лжи, страдании ненужном и смерти, ибо всё это одно и тоже есть.

Ибо то знание, что получил ты, не сможешь держать только для себя и должен ты будешь его другим нести.

И одно только сможет облегчить страдание твоё — если помогать ему ты
станешь так же как душе своей, и будешь для него как отец и мать,
любящие дитя своё несмышлёное, как брат и сестра, как жених и невеста.
И тогда страдать меньше ты будешь, когда возлюбишь его, как чадо
возлюбленное моё и будешь заботиться о нём, как садовник царский
заботится о лучшей розе в садах царских. Ибо тебе дано многое и много
спросится, а ему дано малое и мало спросится.

Ибо легко нести то знание, что есть у тебя, но тяжело очень просить о
том знании, что нет у него, особенно если думать будет человек, что он –
венец Творения моего. И поэтому должен ты будешь вначале разбить
иллюзии его и снять пелены с глаз, ушей и сердца его, а затем учить его,
как Я учил тебя, если только захочет он слушать тебя. Если же не
захочет он слушать тебя, то оставь его и иди к другому, ибо много
страждущих в темноте и ждущих светильника знания небесного, и мало
светочей, и дорог труд их.

И сказал Лукавый: — Вот открыл я тебе часть тайны тайной о жизни и
смерти, и вот решить ты должен будешь что выбрать: жизнь, которой ты до
сегодняшнего дня жил, жизнь, которая как смерть, или жизнь, полную чудес
и тайн, но также и страдания, душу твою облагораживающую.

И хотя сердце моё полно любви к тебе, но и мизинцем я пошевелить не
могу, чтобы ношу твою облегчить, ибо только сам ты это сделать должен. Я
же могу только учить тебя, и разъяснять тебе места тёмные, и
поддерживать тебя, и ободрять в минуты слабости. Всё же остальное, и
самоё жизнь твоя, только в руках твоих....

Дьявол выживания

Две тысячи лет назад, когда в
мир пришел новый человек и сказал, что было бы очень клево никого не
убивать и на зло не отвечать злом, то он был немедленно уничтожен. Его
распяли не потому, что он какой-то там особенно нехороший. Его погубили
не за то, что он высказал нечто из ряда вон кощунственное.
Он погиб с
такой же закономерностью и обыденностью, как добрый любитель животных в
жаркой саванне, проповедующий голодному льву питаться духом святым, был
бы банально этим львом съеден и троекратно обглодан. И это не хорошо, и
не плохо, а именно закономерно. И было бы странно ждать иного конца.

И
если бы это был или Человек, или Бог, то проблемы бы не было, как
иногда шутят, говоря, что если нет человека, то нет проблемы. Если нет
Бога, то проблемы тоже нет. Но дело здесь совершенно не в Человеке и не в
Боге, а в мыслях, которые были брошены на плодородную почву.


Мысль неистребима. Идея неуничтожима. Даже в том случае, если погиб ее
носитель. И если зерна новых знаний обронены в землю коллективного
сознания, или коллективного бессознательного, то нет такой силы, которая
смогла бы отменить это действие. Человек уничтожим, даже Бог уничтожим.
Мысль бессмертна.

Посмотрите на мир и признайтесь в
том, что все прогрессивное подвергается сомнению, а все революционно
прогрессивное общество стремится уничтожить на корню. И если вы – или
случайно, или путем долгого и кропотливого труда – откроете новый закон,
согласно которому машины могут питаться не бензином, а обыкновенной
водой, зачерпнутой из речки, то – сочувствую вам, – вас ждут не лавры
гения, а лавры Герострата, который хочет сжечь храм ради собственной
славы. Вас сотрут в порошок и выпустят его в стратосферу. И будут правы.
Потому как стоит им с вами согласиться, мир рухнет в один момент по
вполне понятным причинам. Славу вы пожмете позже, много позже: о вас
напишут книги и поставят вам памятники. Позже. Много позже. Но не
сейчас.

Две тысячи лет назад в мир пришла мысль, что общество
готово для того, чтобы отменить основные законы природы: стремление к
выживанию и борьба за существование. Если вы подставляете вторую щеку,
то вы явно и не стремитесь, и не боретесь. Даже сейчас эта идея кажется
слишком абстрактной: не особенно чего-то люди подставляют друг другу
щеки, а все больше склонны хлестнуть из автомата. Но присмотритесь к
этому чуть внимательнее.
Человек полностью избавился от всех врагов.
В природе нет ничего такого, что может поставить под угрозу его
существование. Существование отдельных индивидов – да, но человека как
популяции на планете – уже нет.

Единственный враг человека – сам
человек. У человека больше не осталось никаких врагов, кроме него
самого. И на протяжении этих двух тысяч лет после пришествия новой Идеи
человек продолжает вести яростную, кровопролитную войну с самим собой.
Он с удовольствием вел бы ее с кем-нибудь другим, но никакого равного
противника просто не осталось. Здорово, если бы были инопланетяне. Можно
было бы воевать с ними. Но их нет.

Иисус, который отправился в
пустыню на сорок дней, вряд ли встретил там дьявола, который шлялся по
пустыне в поисках кого-нибудь как следует искусить. Он уже пошел туда
вместе с дьяволом. Дьяволом, который внутри нас, дьяволом, который
всегда вместе с нами. И пока у нас есть кого бояться, пока мы отчаянно
боремся с окружающим миром за свое место под солнцем, дьявол – это
благо.

Дьявол – это законы природы, которые помогают нам
выживать и бороться за существование. Но вот все враги побеждены, и
дьявол становится чудовищем. Популяция остается жизнеспособной за счет
все более возрастающего уничтожения себе подобных. Змея, пожирающая
собственный хвост.

Не Бог, а дьявол является первоосновой всего,
началом всех начал. Бог – это более высшая ступень развития, как
многоклеточный организм гораздо совершеннее одноклеточного. И если Бог
отрицает дьявола, если он делает его своей антитезой, то он роет могилу
самому себе.

В дьяволе – Бог. И это не те притчи, где дьявол
есть воплощение зла, а Бог, напротив, сосредоточие всего добра. Бог
является или добром, или злом в зависимости от того, как он определяет
дьявола. Если дьявол – это зло, то это значит, что Бог является еще
более изощренным проявлением зла. Если дьявол – это добро, то Бог будет
его более совершенным преемником.

Сейчас я попробую дать вам определение Бога и дьявола.
Дьявол – это телесная борьба за существование, биологическая борьба за
выживание. Если Иисус о чем-то говорил, то он говорил о том, что еще две
тысячи лет назад эта борьба перестала быть совершенной для человека.
Природа не предусмотрела, что человек обретет ум и речь, и начнет более
не изменяться, но изменять окружающую действительность так, как он этого
хочет.

Бог, таким образом, – это война не рук и зубов, не
острых когтей и прочных шкур, но умов. Война, слышите?! Не усики-пусики,
и не мир во всем мире! Это совершенно иная война, где, действительно,
нет смысла и нет места "око за око", где противоестественно нести в себе
гнев и ненависть: они лишь дают пищу дьяволу, корм для одноклеточного
нашего биологического прошлого.

Бог – это новый дьявол выживания,
который стремится выжить еще более эффективно. Само течение жизни
поворачивается вспять. Необратимая смерть становится обратимой, спасение
человека в состоянии клинической смерти – рядовое дело даже для
сельской больницы.

"Девица не умерла, но спит", – помните? А
ведь: "И смеялись над ним", – и совершенно напрасно смеялись. Слепые
прозревают, глухие обретают слух. Вода превращается в доброе вино, а
ведь не столь давно, много и много позже Евангелия, прогноз все еще был
пессимистический, и Мальтус, размышляя о народонаселении, с грустью
констатировал, что народонаселение увеличивается быстрее, чем
извлекаются необходимые природные ресурсы, способные обеспечить этот
народ и прокормить его. Но сегодня, если человечеству и грозит что-либо,
то, скорее, умереть от обжорства, чем от голода. И это еще при всем
том, что идет война против генетически модифицированных продуктов и
растений (вода превращается в вино, ну не казуистика ли, а?).

Ну
и апофеоз, воскрешение Лазаря: не те ли это скандальные эксперименты с
замораживанием и опыты с клонированием? Кто знает, куда приведет нас
дьявол выживания через 20 лет? Через 30 лет? Через 100 лет?...