Чертовщина


Эту историю рассказал мне мой отец! Слушайте, рассказываю от первого лица...

«Случай, который я хочу описать, произошел в 1982 году. Весной я пришел из армии, поступил в политехнический институт на вечерний факультет. В общем, работал, учился, вел здоровый образ жизни.

Из общежития ушел, хотелось пожить самостоятельно, снял за небольшую плату комнату в трущобах. С хозяевами повезло - молодая семейная пара без всяких амбиций.

И вот под Рождество возвращаюсь с занятий. Припозднился. Время было за полночь. Захожу на кухню, а они сидят гадают на тарелочке: хозяева и еще одна молодая пара - подруга хозяйки с мужем. Тарелка бегает по рисунку на ватмане, девчата пищат от страха, мужики похохатывают, в общем, все по полной программе. Хочу признаться, что в то время не верил я ни во что. Ни в Бога, ни в черта, ни в параллельные миры - чистый физик.

Ребята, естественно, предложили мне разделить с ними компанию и поучаствовать в спиритическом сеансе. Я присел за стол, положил два пальца на тарелку рядом с другими, и все пошло по накатанной дорожке.

Через час мне это все порядком поднадоело. Все бы на том и закончилось, но подруга хозяйки (как оказалось впоследствии, бабушка у нее была цыганкой) встала из-за стола и ушла в спальню. Никто на это не обратил внимание. Через минуту она вернулась и протянула мне свечку. Свечка была нестандартная, вылепленная руками, с тоненьким фитилем. «Возьми», - сказала она. - «Зачем?» - спросил я. - «Может быть, суженую-ряженую увидишь, а может, и что-нибудь другое. Зайди к себе в комнату, свет не включай, сядь перед зеркалом, зажги свечу и смотри прямо в зеркало, пока что-нибудь не появится. А появится, не пугайся и не убегай.

Досмотри, пока все не исчезнет». - «Хорошо», - сказал я и пошел к себе в комнату.

Сидел я долго. И уже надумал тушить свечу, как вдруг что-то произошло. Сначала вдалеке, за матовой поверхностью зеркала, появилось маленькое красное пятнышко. Потом, параллельно ему, - второе. Находились они на расстоянии примерно десяти сантиметров друг от друга. Медленно-медленно они стали разрастаться, пока не превратились в два свирепых красных глаза. Мне стало жутко.

Вдруг над страшными красными глазами стали проявляться рожки, такие маленькие, черные, острые, как у молодого козлика. Затем начал вырисовываться абрис лица или морды, даже не знаю, с чем это можно сопоставить. Морда была покрыта короткой, с проседью, шерстью. Это существо смотрело с такой ненавистью, как будто хотело броситься на меня.

Я просто похолодел от ужаса. Это было выше моих сил. Я отскочил от зеркала и, чуть не выбив двери, выскочил на кухню. «Ничего себе суженая-ряженая!» - закричал я. Вид у меня, видимо, был ужасным. Немного расслабившись, рассказал, как все было. «Зря ты убежал. Теперь он от тебя не отстанет. Надо было дождаться, пока он сам не уйдет», - сказала подруга хозяйки.

Дня через три, придя, как обычно, с занятий в институте, посидел с полчаса на кухне с хозяевами, зашел в свою комнату, выключил свет и лег спать. Проснулся среди ночи от какого-то непонятного чувства тревоги. Открыл глаза. Посреди комнаты, между моей кроватью и дверью, ведущей на кухню, сидела на табурете женщина - длинная ночная сорочка до пола, черные как смоль волосы, прикрывающие бедра, - и светилась матовым светом.

Я лежал, не в силах шелохнуться, как парализованный. Вспомнилось, что если во время галлюцинаций почувствовать сильную боль, то они исчезнут. Превозмогая себя, испытывая нечеловеческое напряжение в мышцах, как будто налитых свинцом, потянулся и прокусил до крови руку.

Женщина не исчезла. Мало того, сидя в профиль ко мне, стала поворачивать лицо в мою сторону. Было ощущение, что сейчас сойду с ума. И тут я впервые в жизни попросил помощи у Бога: «Господи, никогда в тебя не верил, но, если ты есть, помоги!» И все прекратилось. Одеревенелость тела пропала. Простыня после укуса была в крови. Я разбудил хозяйку и, обработав рану, перебинтовал руку.

После этого несколько ночей подряд происходила всякая чертовщина. Стоило выключить бра, тут же появлялся звук льющейся на пол воды. Дергаю шнурок выключателя - сухо, тихо. Опять выключаю свет. Шаги. А полы деревянные, старые, скрипят ужасно. Однажды решил потерпеть подольше. Кто-то дошел до моей постели и сел у меня в ногах. Опять помог свет.

Все прекратилось с переездом в общежитие. С тех пор я верю в Бога и знаю, что, каким бы грешником ты ни был, в трудную минуту он всегда поможет. Главное - попросить его об этом».

Чертовщина

Историю мне рассказала мама, а ей — двоюродная сестра, с которой описанные события и произошли.
У моей мамы есть двоюродная сестра. Живет она в Украине, в небольшом селе, прямо на границе с Молдавией. Дело было лет 15 назад. Свекровь еще была жива. Бабка была совсем не простая, занималась магией, люди ее за это не любили. Жила одна, за три села от своей невестки, на окраине, как положено, в хатенке у леса. Муж ласты склеил давненько, не без ее помощи, а сын у нее был единственный. Работал он на железной дороге, сопровождал грузы, поэтому уезжал надолго.

В один из таких моментов, зимой (это очень важно), когда муж маминой сестры был в командировке, получает она телеграмму, что свекровь умерла, и нужно приехать, забрать тело и похоронить (забрать, чтобы сын попрощался и родственники). А ехать за бабкой километров 50-60 по буеракам, и дупло еще то. Поехала невестка туда с утра на местном автобусе и, чтобы не было скучно и одиноко, прихватила свою подругу.
С этого момента начинается все самое интересное.

Доехали до села к обеду, пошли в сельский совет, получили свидетельство о смерти бабки и пошли к ней в дом за телом. Стали искать, на чем бы перевезти тело. А в селе о бабке такая молва ходила, что все отказываются ее везти. Дело близится к вечеру, уезжать нужно, а трупик-то они бросить не могут. И кто-то сердобольный посоветовал, что в соседнем селе, который не в курсе о репутации бабки, живет дед, у которого есть подвода и лошадь. Если ему посулить хорошее вознаграждение и бутылочку горячительного, то может согласиться. Так все и произошло.

Вернулись за бабкой уже с дедом и на подводе. Старая кляча была не моложе деда, звали ее Ракэль и свое 20-летие она справляла еще под Сталинградом, в 1943-м году. Ну, чтоб вы понимали скорость передвижения.
Зимой, как вы знаете, темнеет рано, вот они практически к ночи до бабкиного дома и доползли. Дед принял на грудь и скомандовал класть трупик в телегу, но предварительно во что-нибудь завернув, поскольку зима, мороз, и он может замерзнуть не в той позе, и в гробике потом придется молоточком рихтовать трупик, либо частями засовывать. Даже согласился девкам помочь, покойница-то была в теле, но роста небольшого. На стене в домике был обнаружен ковер нужного размера. Трупик закатали в ковер и транспортировали на телегу. Процессия тронулась.

Путь предстоял не близкий. Участники похоронной процессии даже не подозревали, какой долгой и страшной окажется дорога.
Луна. Мороз. Сугробы. Ночь. Лес. Ухабы. Буераки. И среди всего этого, в полной ночной тишине старая кляча тащит телегу, на которой трупик, в сопровождении невестки с ее подругой, и дед на козлах (не забывайте, дед принял на грудь, девки — нет). Девкам начинает становиться холодно и страшно, так как они стали замечать, что от ковра пошел пар в том месте, где приблизительно голова покойницы. И ковер стал покрываться инеем. Невестку стали одолевать смутные сомнения: а не завернули ли они свекровь живую в ковер, хотя свидетельство о смерти бабки было в наличии. Тут еще подруга давай стращать, что свекровь-то была колдуньей…

Решили девки посоветоваться с дедом, как объяснить сие явление. Дед остановил клячу где-то на полпути и сказал, что нужно развернуть ковер и проверить трупик. Хоть девкам и было страшно, но пришлось слезть с телеги, размять ноги, не представляя, чем это для них обернется. Лучше бы они этого не делали!
Труп сняли с телеги, положили на землю и раскрутили ковер. С виду, вроде, труп. Приложили к носу зеркало, удостоверились, что труп все-таки действительно труп, только обнаружили, что у нее на лбу испарина крупными каплями пота и румянец на щеках (!). Выглядела, как живая. Дед, увидев такое, послал их куда подальше вместе с трупиком и отказался дальше везти, бросив их на выезде из леса, а впереди — голая степь. И где там ближайшее село — хрен знает. Девки как стали голосить, предлагать деду деньги и все прочие блага мира и он согласился-таки, ну, видно, сумма была приличная. Мама не уточняла.
Короче, завернули бабку обратно в ковер, затащили на телегу, поехали дальше. Дед даже ходу прибавил. С перепугу. Скакал, как раненная рысь, по всем холмам и пригоркам так, что труп норовил упасть с телеги. Так всю дорогу его и держали.

Часам к пяти утра доехали до пункта назначения. Когда предложили деду зайти в дом согреться, покушать, выпить — он их посла еще раз, развернулся и дал дёру. Занесли бабку в дом, уложили, зажгли свечи и стали ждать позднего утра, чтобы пригласить священника на отпевание… Мамина сестра дала телеграмму мужу, поэтому ждала его возвращения.

Девочки, управившись с делами, по христианскому обычаю уселись возле покойницы и тихонько переговаривались. Дома они находились одни. Вдруг подруга маминой сестры как подскочит, как завопит, что ей кто-то прыгнул на спину. Сестра успокоила подругу, сказала, что наверно показалось. В этот момент кто-то прыгнул на спину сестре и вцепился ей в шею. Тогда вопить стала она. Подруга, испугавшись, попыталась смыться из этого дома. Да не тут-то было, потому как это нечто снова прыгнуло на шею подруги и стало ее душить. Она стала хрипеть, и тогда мамина сестра попыталась из глубины своей памяти вспомнить хоть какие-то молитвы и перекрестить себя и подругу. Именно в процессе, когда она пыталась это сделать, вокруг них и покойницы появился странный шум, стали падать предметы, и это нечто стало просто прыгать по их головам, спинам и причинить им всяческий вред. Ничего, кроме слов из молитвы «Отче наш», им больше не удалось вспомнить. Тогда в памяти маминой сестры всплыло, что, если не можешь перекреститься или прочитать молитву — нужно материться. Ну, этого добра в словарном запасе каждого — бесперебойно. Девки были в этом плане не девственницы, их как поперло - трехэтажными, с заворотами, так моментально их и отпустило. Подруга маминой сестры стала рыться в сумке и нашла маленький дорожный молитвослов. Достав его, стала громко читать все, что там написано, не будучи при этом шибко верующей. Когда она начала это громко читать, хотя и давалось ей это очень трудно - и слова не могла произнести, и голос пропадал - вокруг них поднялся такой вой, что волосы вставали дыбом, а по телу бегали мурашки. И тогда это нечто проявилось. Девочки их увидели.

По всем углам комнаты, верхом на покойнице сидели черти. Реальные. Такие, какими их часто описывают очевидцы и многие писатели, например, Гоголь Николай Васильевич. В ужасе обе попытались сбежать из дома. Выйти им не дали даже из комнаты до тех пор, пока не прокукарекали петухи, и не рассвело. Именно так, как писал Гоголь в «Вие». Когда рассвело — черти перестали быть видны, но продолжали издавать шум в этой комнате.

Мамина сестра и ее подруга, опережая друг друга, бежали в церковь за священником, даже бросив открытым дом. Ох, какими же они стали верующими. Перебивая друг друга, стали рассказывать священнику о случившемся и попросили, чтобы он пришел, освятил дом и отпел покойницу. Священник выслушал их, все-таки уточнил, не принимали ли подруги что-нибудь горячительное на грудь, и не поверил им. Взял свое кадило, молитвослов, сменил одежду и пошел с ними в дом, где продолжала лежать покойница.
Совершив необходимые приготовления, зажег большую церковную свечу и начал читать, окуривая кадилом углы этой злополучной комнаты. Девочки стояли у двери, не входя в комнату, оставив попика наедине с покойницей в ожидании, когда он будет вылетать из той комнаты, что, в общем-то, и произошло через некоторое время.

Картина, которая явилась им, следующая: поднялся страшный вой в комнате, и все эти черти прыгнули на священника и вокруг него и гроба стали водить хороводы в буквальном смысле этого слова, корчить рожи. Девки в ужасе попытались смыться еще раз (прошу заметить, что это уже происходило среди бела дня, а не ночью. Видно, свекровь была «коронованная», раз такие экземпляры и в таком количестве явились с ней попрощаться). Смыться не удалось, так как ошалевший сельский дьячок завопил, чтобы его избавили от нечистой силы, и приказал открыть все окна и двери настежь во всем доме, несмотря на то, что на улице была зима. В селах окна еще и заколачивают на зиму, это вам не металлопластиковые, а деревянные.
Мамина сестра стала орать соседу, тот прибежал, с трудом окна открыли. Дьячок обложился всеми необходимыми атрибутами, продолжал орать молитвы, как оглашенный, размашисто осенять себя крестами и махать кадилом. Когда открыли окна — вся эта нечисть стала в них выпрыгивать, опережая один другого. В этот момент у попика сдали нервы, он прихватил все свои атрибуты, послал девок благим матом и дал деру, предварительно сказав, чтобы они эту колдовскую нечисть к нему в церковь не заносили. На вопрос, а как же там душа, ее очищение и все такое, попик ответил, что покойнице уже ничего не поможет. Правда, денег за обряд не взял, но и заупокойную службу о новопреставленной и сорокоуст за упокой служить в церкви отказался, хотя отказываться права не имел.

День прошел в заботах о похоронах. Подруга ушла домой, муж еще не вернулся из командировки, а уже наступили сумерки, и время близится к ночи… Вроде как, оставлять покойницу, по обычаю, нельзя, да и совестно (помним, что рассказывает мне мама, а ей сама сестра рассказывала). Пошла она, бедная, по соседям просить, чтобы кто-нибудь посидел с ней в доме, возле покойницы. Запаслась в церкви свечками и молитвословом. Решила таким образом отбиваться от нечистой силы (смелая, однако, женщина).
Слух по селу, ясное дело, уже разнесся, но не до всех ушей еще дошел. Вот те самые «уши» она и попыталась обработать, чтобы пришли и посидели с ней. Две какие-то бабки согласились. Двери и окна открыты, в доме холод собачий, сидят в тулупах, валенках, мысль одна: как бы пережить ночь и остаться живыми.

Как только пробило 12 ночи, история повторилась: поднялся вой, хороводы, но только они стали еще интенсивней, поскольку на завтра были назначены похороны. Леденея от холода и ужаса, сестры и бабки честно пытались отвоевать душу покойницы, читая молитвы и сжигая церковные свечи в большом количестве. Тут, в этом шуме, что-то большое и темное появляется в дверях! А если учесть, что в доме темень, и эта тень от дверного проема медленно опускается через всю комнату на покойницу, и кто-то громким басом произносит: "Что здесь происходит?!" - бабки проявили не свойственную для их возраста и одежды резвость и попытались выпрыгнуть в открытые окна, но застряли там. Кричали они так, что сбежалось полсела, несмотря на глубокую ночь. Причем, бабки кричали: "Убивают!" - а это всего-навсего домой вернулся из командировки сын покойницы и, по совместительству, муж маминой сестры.
Он подошел к бабкам и попытался их вытащить из оконного проема или протолкнуть на улицу. Состояние бабок описать просто нереально. Сбежавшиеся соседи помогли их вытащить на улицу, так как в дом они категорически отказались возвращаться.

Через какое-то время суета улеглась. Сестре пришлось объяснить мужу, что тут происходит и почему открыты окна и двери, не натоплена печь, и стоит такой холод. Муж сказал, что все это маразмы, закрыл окна, двери, пошел топить печь, а жена пошла с ним, отказавшись сидеть возле покойницы. Покормила мужика с дороги и сказала, что теперь его очередь сидеть с покойницей, потому что она устала, а сама ушла попытаться поспать. Вы же понимаете, как она устала за эти дни, так что даже при всем страхе природа берет свое. Но, не тут-то было.

Вдруг из соседней комнаты она услыхала вопль мужа. Она-то, конечно, знала, что там происходит, но прибежала его поддержать, так как муж все-таки, да и трое совместных детей, неохота вдовой оставаться в столь раннем возрасте. Ну, побежала она не сочувствовать, а, "выставив руки в боки", стала орать, что она не маразматичка, и пусть муж посмотрит, что пришлось ей пережить, и кем является его мама на самом деле, ведь до этого он в эти все разговоры не верил. Насмотревшись на это безобразие, муж сказал, что ночевать они буду у соседей, а мама его пусть остается со всей ее честной компанией и делает, что хочет. Дом закрыли и ушли на ночевку к соседям.

Утром осторожно подкрадывались к дому, чтобы посмотреть, как там покойница. Пришло время выносить ее из дома и хоронить. Соседи отказались заходить в дом, чтобы вынести гроб. Здесь уже обряды не соблюдались как положено, так как местный дьяк сказал, чтобы они заколотили крышку гроба в доме, а не на кладбище. Когда мамина сестра с мужем подошли к гробу, чтобы заколотить крышку, сын нагнулся, поцеловал маму в лоб, и она вдруг издала звук, похожий на глубокий выдох, как будто испустила, наконец-то, дух.… У нее сразу сошел со щек румянец, лицо стало серое, и она резко постарела. Ну, точно, как в «Вие»… Тогда сын взял гвозди и в ужасе постарался побыстрее заколотить этот гроб. Ну, вы же понимаете, что невестка покойницу целовать отказалась. Вынесли ее из дома, там уже до кладбища донести помогли, похоронили-таки. После этого местный попик за большие деньги пришел и освятил их дом.

А историю эту еще очень много лет вспоминало и пересказывало все село… В общем, теперь можете не сомневаться, откуда Гоголь черпал свои истории.

А что правдиво очень все описано   

Горе делает человека уязвимым

Честно говоря, неоднократно слышала истории, подобные той, что собираюсь вам рассказать, но верилось как-то с трудом… Думала – деревенские байки. С традиционнейшим концом «и тогда уронил он (она) ложку под стол, а у гостя вместо ног – КОПЫТА». Тем более, можно понять мое потрясение, когда в один из вечеров зашел у нас со свекровью разговор о том, почему нельзя фотографии умерших на стены вешать или на столах-буфетах в рамочки ставить. «Предрассудок» – сказала я. На что свекровь ответила, что если слишком грустить об ушедших, часто вглядываться в их лица на фотографии, может к нам прийти нечто… Нечто чужое и злое, в образе дорогих нам людей. А дальше, как о чем-то будничном, обронила: «А как к Ольге Григорьевне мертвый муж приходил, я тебе рассказывала?»… Ольга Григорьевна – наша соседка по даче, не так давно умершая. Их участок уже давно стоит в полном запустении – но дети не решаются его продать: отец когда-то категорически запретил им это делать, попросив их достроить дом, доделать то, что он хотел, да не успел… Мужа звали Михаил Степанович.

Зашли как-то Ольга Григорьевна с их общей подругой к свекрови в гости, да увидели на стене большую фотографию ее недавно умершего отца. Посмотрела Ольга Григорьевна на эту фотографию, помолчала, да велела снять. А подруга потом рассказала свекрови такую историю.

Жили Ольга Григорьевна с мужем дружно, в любви и согласии, и когда мужа не стало, Ольга Григорьевна просто места себе от горя найти не могла. Взгляд потух, ссохлась, не улыбнется никому, с соседями общаться почти совсем перестала. И вот, полгода примерно спустя, стали люди замечать, что Ольга Григорьевна будто оживать стала. Плечи, горестно опущенные, распрямились, в глазах огонек появился, с людьми разговаривать почти как прежде начала. Ну и одна из знакомых решила порасспросить ее, как она теперь, не появился ли у нее кто. Ольга Григорьевна долго отнекивалась, а потом призналась: «Мишенька мой ко мне приходит». Знакомая так и села. Как это – приходит? «А вот так. Месяца четыре уже. Как стемнеет – он уже тут. Поначалу-то я боялась, а потом все совсем как при жизни стало… Видать, любит он меня так, что и смерть не берет». Знакомая ледяным потом покрылась: "Ты, - говорит, - чем думаешь? Да не он это, а нечистый к тебе ходит, да еще и с собой заберет!". Ольга Григорьевна ни в какую – он это, я узнала! И предложила тогда знакомая дом освятить. Чистой душе святая вода, знамо дело, не помеха. Подумала-подумала Ольга Григорьевна, и согласилась. Побежала знакомая в местную церквушку, привела батюшку, почитал он молитвы, святой водой дом окропил, строго-настрого велел все фотографии умершего убрать, и самой причаститься прийти. На следующий день знакомая побежала к Ольге Григорьевне, узнать, как ночь прошла. И нашла ее бледной и очень грустной. Вот что она рассказала: «Сижу, дело к ночи, слышу, идет он к дому. Подошел, а войти не может. Зовет выйти – я сижу тихо. Топтался он под дверью, а потом как заругается, при жизни от него никогда таких слов не слышала! И голос злобный такой. А потом и вовсе завыл, да жутко так, аж дыхание занялось. И ушел. Видать, права ты, не он это был…». С тех пор началось ее «выздоровление» от потери.

Тяжело смириться с тем, что нет рядом дорогого человека, но так уж устроен мир, остается только верить, что там, за этой невидимой гранью, мы еще встретимся… а так отчаянно горевать нельзя. И им там тяжело, говорят, и к нам, в ответ на нашу отчаянную тоску, страшные гости «оттуда» прийти могут.