Молитва


У меня есть большой друг. Маша. Хотя мы одних лет, но она для меня как духовная мать, а я чувствую себя рядом с ней строптивой девчонкой. Как-то она зашла ко мне и озабоченно сказала:

- Нина в большом горе: муж попал под автобус и его в тяжелом состоянии отвезли в больницу. Помолись о них, Верочка.

- Ну, Маша, - ответила я. - На мне грехов не перечесть. Разве будет Господь слушать такую молитвенницу?

- Будет! Ты сама знаешь, что неразумно говоришь. Я читаю замечательные записки Афонского старца Силуана, в которых он пишет, что Господь слышит молитву грешников, если они смиряют себя, и еще: когда Господь хочет кого-нибудь помиловать, то внушает другим желание молиться за того человека и помогает в этой молитве. Старец Силуан - наш современник, он умер в 1938 году. Все им написанное внушено Святым Духом.

От разговора с Машей мне стало стыдно, но не до молитвы было: я получила ответственную командировку и той же ночью выехала в Уфимскую область. Там, в небольшом провинциальном городке, я прожила зиму. Бытовые условия городка были трудные: электричество подавалось нерегулярно, воду брали из уличных колонок, отапливались дровами.

От этих неудобств я была избавлена, так как снимала комнату с полным обслуживанием, но жителям сочувствовала. Особенно жалела одну старушку, которая жила в соседнем доме.

Отправляясь по утрам на работу, я часто встречала ее в старом, много раз чиненном пальто и ветхом платочке на голове. Несмотря на нищенский костюм, старушка выглядела опрятной. Лицо у нее было интеллигентное, выражение замкнутое и робкое, глаза скорбные.

Обычно я встречала ее идущей от колонки с ведром воды, которое она несла, расплескивая и часто останавливаясь. В одну из таких встреч я взяла ведро из ее замерзших рук и донесла до дома. Она была этим удивлена и, церемонно раскланиваясь, благодарила. Так мы с ней познакомились, а в дальнейшем подружились.

Звали ее Екатерина Васильевна. В прошлом она была учительницей, имела семью, но все умерли, и осталась она одна с крошечной пенсией, большая часть которой уходила на оплату комнаты.

- И нигде хозяева не хотят меня долго держать, - грустно рассказывала Екатерина Васильевна. - Они привыкли, чтобы дешевая жиличка помогала им в хозяйстве или за ребенком смотрела, а я - слабая и старая, мне только бы себя обслужить. Вот подержат меня хозяева, подержат, да и сгоняют. И хожу я по городу, ищу дешевый уголочек, а уж купить себе что из одежды не могу, старое донашиваю, да него уже нет.

Когда окончилась моя командировка и я сказала Екатерине Васильевне, что уезжаю, она загрустила:

- Вы для меня большой радостью были, - сказала она. - Мои старые друзья поумирали, новых из-за своей бедности приобретать не решаюсь и живу совсем одна. Тоскливо бывает до слез, а кругом - чужие и резкие люди. Я не могу, когда со мной грубо говорят, мне плакать хочется, и я больше молчу.

Я взяла у Екатерины Васильевны адрес и, приехав домой, послала ей вещевую посылку, а потом мы начали с ней переписываться.

Так длилось около трех лет. В продолжение этого времени Екатерина Васильевна несколько раз переходила от одних квартирных хозяев к другим. Каждый переезд был для нее тяжелым переживанием, и на ее письмах я видела следы упавших на строчки слез.

Ежемесячно я посылала ей небольшую сумму денег. Они были ей нужны до крайности. Но еще больше, чем деньгам, она радовалась нашей переписке. «Вы - мой бесценный друг, - писала она мне, - мой утешитель».

Я всегда старалась подбодрить и развеселить старушку, но одно письмо пришло от нее такое, что я растерялась. Новая хозяйка продержала, Екатерину Васильевну месяц и предложила немедленно освободить комнату, так как нашлись выгодные жильцы. К кому Екатерина Васильевна ни ходила в поисках комнаты, везде отказ. Что делать? Хозяйка гонит и грозит. Письмо было полно такого отчаяния, что я, никому не сказав ни слова, надела пальто и к «Нечаянной Радости».

Я так молилась о Екатерине Васильевне, так плакала, ощущая ее горе, как свое, что забыла все на свете, только одно я понимала: Царица Небесная меня слышит... За стеклом, за золотой ризой была Она, Сама, живая...

Домой я возвращалась успокоенная: появилось такое чувство, что все безысходное горе Екатерины Васильевны я передала в надежные руки. И еще вспомнилось мне, как Маша, со слов старца Силуана, учила меня молиться за других.

Вскоре я сильно заболела, но и больная вспоминала Екатерину Васильевну и молилась о ней.

Прошел месяц, здоровье мое шло на поправку, но я еще лежала в постели.

Как-то дочка подала мне свежую почту. Смотрю, среди полученных писем есть и от Екатерины Васильевны. Что-то пишет бедная старушка... Разрываю конверт и читаю:

«Дорогая моя Вера Аркадьевна! Произошло со мной такое, что до сих пор не могу очнуться.

Месяц тому назад подходит ко мне на улице знакомая учительница и спрашивает: «У вас сохранился ваш учительский диплом?» - «Сохранился», - говорю. «Возьмите его и скорей идите в горсовет, там уже давно всем учителям, у которых нет жилья, дают площадь. Боюсь только, как бы вы не опоздали».

Я взяла диплом, на который смотрела, как на ненужную уже мне бумажку, пошла и успела получить чудесную комнату. Я уже живу в ней! Соседи у меня - хорошие люди, которые относятся ко мне как к человеку, а не как к парии. Я будто вновь родилась на свет».

Прочитав письмо, я радостно перекрестилась, а потом взяла в руки принесенную мне Машей книгу старца Силуана и снова перечла:

«Когда приходит желание молиться за кого-либо, то это значит, что Сам Господь хочет помиловать ту душу и милостиво слушает твои молитвы».

Молитва


Есть у меня знакомая. Зовут Света. Рассказала она одну историю, после которой у любого атеиста должны появиться плюсики в пользу Бога. 
В маленьком городе, где она проживает, начали происходить убийства. Ничего сверхъестественного: девушки, женщины средних лет, задушены. Убийца не пойман. Конечно, жители испугались, организовали патрули, в городе ввели комендантский час и все в таком духе. Но убийства продолжались. 
И вот подруга задержалась на работе. Дорога до дома занимала минут 20 пешком, да ещё и пролегала рядом с парком. Страшные мысли сами по себе лезли в голову. Коллектив на работе чисто женский, многие уже разошлись по домам. Делать нечего, одна не одна, а домой идти надо. 
Идет она, значит, через парк, фонари освещают пустую дорогу, лишь одинокое постукивание каблуков отдается по длинной улице. И чувство у неё на душе скверное, как будто следят за ней. Сразу вспомнила она свою мать. Мама - женщина верующая, с детства учила детей вере и молитвам на все случаи жизни. Идет подруга, а в голове молитву читает. И видит, впереди, из-за угла, выруливает какой то дяденька, метра 2 ростом, в черной куртке и направляется в её сторону. Ну, думает, притопали. Сворачивать некуда, на каблуках далеко не убежит. По коже побежали мурашки, мозг как будто отключился, только строки из молитвы размеренно отбивались внутри головы. 
Вот до страшного прохожего десять метров. Пять. Вот он уже рядом. Ноги начинают трястись, их взгляды встречаются… Прохожий лишь улыбнулся и прошел мимо. Но лицо... Свет от фонаря упал как раз на его лицо. Голубые глаза, нос картошкой, на голове лысина и лишь по бокам редкие волосы. Типичный маньяк. Но он прошел мимо! Зайдя домой она наконец успокоилась. От пережитого стресса у нее не было сил. Она легла спать. 
Разбудил её звонок телефона. Звонила сестра. На неё ночью напали, но она смогла вырваться и убежать. Приехала Света к сестре, та попросила съездить с ней на опознание, поймали подозреваемого. Каково же было удивление знакомой, когда в подозреваемом она узнала того ночного прохожего. Сестра опознала в нем нападавшего, тот во всем сознался. Тогда знакомая рассказала следователю, что ночью видела этого мужика. Оказалось, недалеко от места преступления. Следователю интересно стало, чего он ночью на неё не напал, ведь вроде подходящая жертва, свидетелей нет. А мужик и отвечает: «Я чего, дурак, с ней рядом два бугая здоровенных шли». Тут-то Света и поняла, что не научи их мама в детстве молитвам, все могло бы и по другому закончиться.
Вот такая история. Не страшная, конечно, но как по мне, интересная.